Луи Бриньон - 12-й удар[Гангстерская сага. Часть первая]

Все муровцы вокруг, захохотали. Мишин насупился. Ветряков похлопал его по плечу.

— Не бери в голову коллега. Когда мне столько же лет было, сколько тебе сейчас, жулик один каверзный вопрос задал. Так я до сих пор думаю над ним и ответа не нахожу.

— Шеф, а что за вопрос?

Ветряков пригрозил пальцем задавшему вопрос.

— Так я вам и скажу. Вы после этого, месяц во всех уголках Петровки будете хихикать. Умники!

Оставив Ветрякову разбираться со своими подчинёнными, а Мишина опрашивать свидетелей- Матвеев сел за свободный столик и попросил у одного из официантов минеральной воды. Потягивая из стакана минералку, Матвеев следил за действиями Мишина. Он со всей внимательностью слушал ответы свидетелей. Он видел, как скрупулезно записывает Мишин показания свидетелей, и как один за другим они покидают ресторан. При выходе два муровца останавливали свидетелей и записывали их место жительства. Через два часа, кроме обслуживающего персонала, в ресторане никого не осталось. Ветряков с довольным видом подсел к Матвееву. Сразу же за ним подошёл Мишин. Он коротко доложил об итогах опроса. Матвеев, внимательно выслушал его, отмечая для себя отдельные моменты. Мишин закончил доклад и отошёл от стола. Матвеев задумался.

— О чём думаешь Вася?

Голос Ветрякова вывел Матвеева из раздумья. Он поднял сосредоточенный взгляд на

своего друга и детства. Он смотрел на него, но, по всей видимости, думал о происшествии, произошедшем в ресторане. Следующие слова Матвеева со всей очевидностью подтвердили это.

— Все свидетели показывают одно и то же.

— А я тебе что говорил?

— Слишком просто всё Саша. Слишком просто.

— Просто — не мог не согласиться Ветряков, — но, тем не менее, я думаю, что так оно и есть.

— Странно! Свидетели показывают, что около часа дня в ресторан вошёл юноша приблизительно двадцати лет.

— Шестнадцати — поправил Матвеева Ветряков, — это точно. У убийцы имелся при себе паспорт.

— Шестнадцати? — не поверил Матвеев. — Ты что, издеваешься, Чеснок?

— Не называй меня Чесноком!

— Шестнадцатилетний мальчик, — продолжал развивать свою мысль Матвеев, не слушая Ветрякова, — входит в ресторан, где полно посетителей, и ножом — заметь ножом! — убивает бандитского авторитета на глазах у вора в законе. Чушь какая–то!

— И убивает мастерски, Вася, — заметил Ветряков. — Дохлому он всадил нож в горло, а второго ударил в затылок. Оба умерли мгновенно.

— Наемный убийца? — Матвеев вопросительно посмотрел на Ветрякова.

Тот махнул на него рукой.

— Фильмов насмотрелся, Вася! Какой, к черту, наемный убийца в шестнадцать лет? Но Мазуров знал о том, что произойдет!

— Исключено, — возразил Матвеев. — Я знаю Мазурова. Он не допустил бы убийства в своем присутствии!

— Верно, — Ветряков потер голову. — Жулики — народ щепетильный. Да, в принципе, какая разница? Они убили Дохлого. Все это видели и подтвердили. Чего еще надо?

— Кто они? Свидетели показывают, что убивал один человек.

— Возле ресторана задержали еще троих: в машине сидели с автоматами.

— Час от часу не легче, — пробормотал Матвеев. — Это что за убийство такое? Сообщники вооруженные стоят на стреме, а мальчишка один заходит в ресторан, полный бандитов, и совершает убийство?!

— В Москве и не такое бывает, Вася! Сам знаешь сколько грязи.

— Но не тогда, когда дело касается таких людей. Подобные убийства планируют заранее, разбивая все преступление на части, учитывая каждую мелочь. Не знаю, но чувствую: что–то здесь не так.

— Ты думаешь, что он наемный убийца?

— Скорее всего. Другого ответа я не вижу.

— Да не киллер он, Вася, не киллер! Уверен в этом. Больно дикий мальчик, да и молодой слишком. Я на своем веку немало киллеров повидал. Этот не такой.

— Дохлый, наверное, так же, как ты, думал, пока его этот мальчик не прикончил.

— Может, ему не нравится убивать? — предложил Ветряков.

— Саша, маньяки обычно не убивают бандитов!

— А может, этот из нового поколения. Что ты смеешься? Посмотрел бы ты, Вася, что он с дежурной группой сотворил. Всем пятерым досталось. Одному челюсть сломал, у двоих кровища лилась ручьем. Пришлось успокаивать. Когда я со своими приехал, ребята из отделения с ним уже поработали — стоял с разбитым лицом. Я шуганул его маленько, ну ты знаешь, как обычно. Поверишь, Вася, столько разных бандитов перевидал — не страшно было, а перед этим оробел. Вижу — не боится он, а глаза волчьи!

На Матвеева рассказ Ветрякова произвел большое впечатление.

— Мне пора ехать, Саша. Узнаешь что–то новое — звони, — Матвеев подал Ветрякову руку.

— Ты тоже держи меня в курсе, Вася. Вместе одним делом занимаемся.

— Конечно.

Попрощавшись с Ветряковым, Матвеев поехал домой, предварительно дав несколько указаний Мишину.

Чуть ранее во двор одной из подмосковных дач въехала черная «Волга». Из машины спешно выскочили и тут же скрылись в доме четверо мужчин.

Человек, с нетерпением ожидавший их, обратился к одному их вошедших:

— Ну, чё там, Гусь?

— Плохи дела, Гиви. Надо с Ираклием потолковать.

— Жди здесь.

Гиви вышел во двор и направился к отдельно стоящему домику, в котором находилась баня.

В бане двое пожилых мужчин — обоим уже лет за пятьдесят — потягивали неспешно пиво и негромко разговаривали. Один из них был славянской наружности, другой — кавказец.

— Ираклий, Гусь приехал, — сообщил Гиви кавказцу.

— Зови сюда, — приказал тот.

Через минуту Гиви привел Гуся к Ираклию.

— Какие дела, Гусь? — пристально глядя ему в глаза, спросил Ираклий.

— Плохо, пахан, — Гусь опустил голову. — Мазур живой, а Дохлого с Мобутом завалили — сам видел.

— Сучье племя! — Ираклий яростно ударил кулаком по столу. — Такое дело погубили! Вам бы баранов в горах стрелять!

— Пахан, мы ничего не могли сделать. Мусоров полно было вокруг.

— Мусора–то откуда взялись?

— Не знаю, Пахан. Вначале тихо было. Гляжу: дежурные мусора подъехали. Ну, думаю, едут — сразу бабахнем, а тут такое началось! Полно мусоров понаехало. Троих наших повязали. Я сам еле смылся. А когда смывался с «Синая», через окно увидел, как Дохлый с Мобутом лежат, а рядом Мазур стоит.

— Вычислил нас, падла! — сквозь зубы процедил Ираклий. Такой верняк был… В Ростове его не достать. Ну, да ладно. Сквитаемся, еще будет время. Гусь, разузнай все. Если заложил — кто? Валите суку. Гиви тебе поможет.

— Понял, пахан.

— Идите!

После ухода, Ираклий повернулся к собеседнику:

— Не получилось, сам видишь!

— Дилетанты дешевые, — презрительно бросил «славянин» в лицо Ираклию. — Я вам Мазурова на блюдечке подал, а у вас человека не нашлось на курок нажать.

— Клянусь, я все исправлю. Мазур не помешает нам, отвечаю.

— Лучше, чтобы это оказалось правдой, Ираклий. Иначе сам знаешь, что будет. Я канал через Ростов два года налаживал: не позволю каким–то там тварям переходить мне дорогу. Мусоров я контролирую, а с братвой сам разбирайся, Ираклий.

Войдя в квартиру, Матвеев чмокнул жену в щеку, разделся и прошел на кухню.

— Есть, что — нибудь пожевать, мать? — спросил у жены Матвеев, усаживаясь.

Ирина Аркадьевна суетливо накрыла на стол. Матвеев ел молча, прокручивая в голове сегодняшние события. Главный вопрос состоял в подозреваемом. Что крылось за его поведением? Деньги? Или иные мотивы? Ответ на этот вопрос мог бы внести ясность в этом, как считал Матвеев, сложном деле. Оторвавшись от своих мыслей, он увидел, что его жена прижав платок к глазам, тихо плачет.

— Ты что, мать?

В ответ раздались рыдания — Ирина Аркадьевна заплакала навзрыд. Она плакала долго, и Матвеев сидел молча, давая жене возможность выплакаться. Постепенно она успокоилась и повернулась к мужу:

— Вот уже четыре месяца ты не просил есть, ничего не замечал вокруг и ни разу не заговорил со мной. Я думала, что потеряла тебя вместе с Сереженькой. Господи, как мне было тяжело! Да оставь ты их в покое, Васенька! Я потеряла сына! Неужто тебя придется оплакивать? Лучше сразу в могилу — не вынесу я этого.

— Кончилось все, Ира, — тихо произнес Матвеев. — Убили его. Такой же мальчишка, как наш Сережа. Ему тоже шестнадцать лет. Не знаю, совпадение это или божья справедливость?

Утром на столе у Василия Максимовича лежали все сведения о подозреваемом в убийстве Дохлого. Матвеев надел очки и стал читать: «Стрельников Сергей Сергеевич. Родился 1977 гуду, в Подмосковье, Коломенский район…»

Матвеев вызвал Мишина, и когда тот вошел, сунул ему нос бумаги.

— Вы что издеваетесь? Это же данные паспорта!

— Больше ничего нет, Василий Максимович.

— Запрос в Коломну послали?